Методы Мастера Уолл Стрит

Фото: REUTERS / Claudio Bresciani / TT News Agency

Когда Slon попросил меня написать статью про нобелевских лауреатов в 2011 году, я заранее, еще до дня торжественного обнародования имен, стал делать наброски, объясняющие простым языком исследования возможных лауреатов. Среди них были Ларс Питер Хансен из Университета Чикаго и Роберт Шиллер из Йеля, которые и получили премию в этом году. Имя третьего лауреата 2013 года – Юджина Фамы, тоже экономиста из Чикаго, также неоднократно упоминалось в прогнозах экспертов в прошедшие несколько лет.

Перекрестное опыление и миллионы идей

С одной стороны, кажется, что выбор этого года сделан предсказуемо и достаточно легко. С другой стороны, в предсказаниях специалистов фигурировала пара сотен претендентов, среди которых есть как минимум десяток людей не менее именитых, чем лауреаты. Неудивительно, что многие из этих гуру работают в американских университетах. На самом деле уровень концентрации блестящих умов в лучших высших школах Америки достиг таких высот, что там уже происходит «перекрестное опыление» гениев – эта среда порождает огромное число интересных идей и людей, премию которым можно давать как и по совокупности заслуг перед наукой, так и за отдельные впечатляющие исследования в той или иной области.

Когда во время традиционного звонка лауреату Нобелевский комитет спросил Роберта Шиллера, почему его интересует именно эмпирический анализ ценообразования на финансовых рынках, за вклад в который официально присуждена премия в этом году, Шиллер ответил: «Знаете, меня интересует миллион различных вещей!» И в этом море интересов корабль Шиллера, как правило, идет быстрее конкурентов, вне зависимости от того, с какой стороны дует ветер. То же можно сказать и про Хансена с Фамой, и про многих других лауреатов прошедших лет. В условиях, когда не только достойных имен много, но также и причин, Нобелевский комитет, кажется, использует оригинальный маневр: лауреаты группируются вокруг одной темы, которая и выбирается в качестве ключевой для награждений в том или ином году. Хансену, например, Нобель можно было дать еще два года назад, когда премию получил соавтор большого числа его работ Том Сарджент. Однако вместо премии за прикладную макроэкономику Хансен получил ее за эконометрику финансовых рынков.

Премия за финансы?!

Премию за финансы не давали аж с 1997 года, когда ее удостоились Роберт Мертон и Майрон Шоулз за метод определения цены деривативов, который был не только изящной теоретической моделью, но с течением времени стал призмой, через которую профессионалы финансового рынка этот рынок и воспринимают. Ирония той премии хорошо известна – вклад в финансовую науку Мертона и Шоулза не вызывал никаких сомнений и у акул бизнеса с Уолл-стрит, которые пригласили профессоров консультировать печально известный хеджевый фонд LTCM. Банкротство последнего в 1998 году чуть не вызвало цепную реакцию по всему финансовому сектору США.

После недавнего финансового кризиса премия этого года, однако, не пахнет ни гарью спаленных городов, ни страданиями невинно обворованных пенсионеров, ни спекуляциями большими деньгами, или по крайней мере это не первоочередная ассоциация. Скорее она дает надежду сродни ощущению, которое испытывает моряк при виде маяка во время ночного шторма. Пусть отмеченный наградой конкретный вклад лауреатов и не дает окончательных ответов на то, как ведет себя финансовый рынок, этот вклад, однако, является первым шагом на пути к тому, чтобы демократизировать финансы, поставить их на службу простому обывателю. Но давайте обо всем по порядку.